Создатели Европейской валютной системы еще при ее проектировании занали о непрочности этой конструкции. У нее был общий центробанк, но не было единого министерства финансов. Ведь Маастрихтский договор предполагал создание валютного союза без союза политического. Политики были уверены, что когда еврозона столкнется с кризисом, им удастся его преодолеть. В конце концов, так создавался и Европейский союз — постепенно, с учетом необходимости дальнейших преобразований.

Однако многие проблемы с евро его создатели допустили по недосмотру. Валюта, которая призвана была объединять, привела к разобщению. Потому что проектировщики не учли, что несбалансированность может проявиться не только в государственной сфере, но и в частном секторе.

После того, как евро вошел в обращение, коммерческие банки получили возможность брать кредиты в Европейском центробанке под залог гособлигаций, а регуляторы оценивали эти облигации как безрисковые. Это привело с сокращению разницы в процентных ставках в разных странах. Это, в свою очередь, спровоцировало бум на рынках недвижимости в более слабых экономиках, снизив их конкурентоспособность. В то же самое время Германия, имеющая ряд проблем после воссоединения, вынуждена была туже затягивать пояс. Тут-то и проявилась разница в экономической ситуации . Несмотря на это, банки продолжали приобретать государственные облигации стран с более слабой экономикой, чтобы извлечь выгоду из небольшой разницы в доходности, которая еще оставалась.

Проблемы с отсутствием общего министерства финансов стали очевидны сразу после банкротства Lehman Brothers 15 октября 2008 г. Тогда угроза системного краха вынудила правительства гарантировать системообразующим финансовым институтам господдержку в случае банкротства. Тогда же немецкий канцлер Ангела Меркель настояла, чтобы каждая страна гарантировала ее только собственным институтам и чтобы не было единого для всей Европы решения. Любопытно, что разница в процентных ставках в разных странах стала расти только в 2009 г., после того как вновь избранное греческое правительство объявило, что предыдущее правительство всех обманывало и бюджетный дефицит оказался намного больше. Это и стало началом европейского кризиса.

Проблему отсутствия единого министерства финансов теперь пытаются решить. Сначала выделили средства на спасение греческой экономики, затем организовали временный стабилизационный фонд. К сожалению, очевидно, что эти усилия окажутся бесплодны. Поскольку еврозона страдает и от ряда других недостатков. Политики столкнулись не только с валютным кризисом, но и с банковским, и с кризисом макроэкономической теории.

Власти совершают по крайней мере две ошибки. Одна из них заключается в том, что они, боясь спровоцировать банковский кризис, полны решимости избежать дефолта или реструктуризации обращающихся сейчас гособлигаций с сокращением выплат инвесторам. А держателей облигаций неплатежеспособных банков защищают за счет налогоплательщиков. Это неприемлемо с политической точки зрения. Новое ирландское правительство, которое будет избрано следующей весной, обязано аннулировать нынешние меры.

Во-вторых, высокие процентные ставки по выданным стабилизационным кредитам лишают возможности более экономически слабые страны повысить свою конкурентоспособность по сравнению с более сильными. Расхождения продолжат расти, и более слабые экономики продолжат слабеть. Взаимное негодование между кредиторами и должниками будет возрастать и существует реальная опасность, что евро может разрушить политическое и социальное единство ЕС.

Обе ошибки можно исправить. Что касается первой, то здесь средства из стабилизационного фонда нужно использовать для рекапитализации банковских систем и выдачи кредитов странам. Но первое было бы более эффективным использованием средств, чем второе. Благодаря такому подходу, у стран был бы меньший бюджетный дефицит, а если их банковская система будет должным образом капитализирована, они вновь получат доступ к рынкам. Лучше влить капитал сейчас, а не когда-то позже, и лучше это сделать в масштабе всей Европы, чем если каждая страна будет это делать самостоятельно. Благодаря этому в Европе появится регулирующий режим. Панъевропейское регулирование банков меньше вредит национальному суверенитету, чем общеевропейский контроль над бюджетной политикой. Кроме того, панъевропейский контроль над банками менее подвержен политическим злоупотреблениям, чем национальный.

Что касается второй проблемы, то процентные ставки, по которым предоставляется помощь, должны быть снижены до уровня, по которым ЕС заимствует сам. Это стало бы преимуществом для развития активного рынка европейских бондов.

Этих двух структурных реформ может оказаться недостаточно, чтобы обеспечить странам, нуждающимся в помощи, путь к спасению. Возможно, понадобятся дополнительные меры, как, например, сокращение суверенного долга. Но если банки будут хорошо капитализированы, они с этим смогут справиться. В любом случае, двух очевидных ошибок, обрекающих ЕС на мрачное будущее, можно избежать.